«Мы не должны лечить последствия болезни» — руководитель кластера о минимальной цене на хлопок

13 сентября Кабинет министров утвердил меры поддержки для производителей хлопка-сырца на 2024 год. Согласно документу, начальная фьючерсная цена хлопка-сырца на товарно-сырьевой бирже составит 7,8 млн сумов за тонну. Фермеры и кластеры не смогут продавать хлопок по цене ниже этой отметки, так как она привязана к мировым котировкам. В биржевых контрактах будет закреплена минимальная цена в 6,8 млн сумов за тонну.

За каждую проданную тонну хлопка на бирже будет предоставляться субсидия в размере 1 млн сумов, основанная на электронной счет-фактуре.

Однако экономист Юлий Юсупов подчеркнул, что при установлении цен чиновники ориентировались на сезонные максимумы начала года, когда рынок демонстрировал рост. К осени же цены на Нью-Йоркской бирже снизились, и теперь пересчитанная стоимость приближается к 6 000 сумов за килограмм. Юсупов отметил, что в соседнем Казахстане хлопок можно приобрести по еще более низкой цене.

«Текстильные предприятия в кризисе, — пишет Юсупов. — Им выгоднее закупать хлопок на мировом рынке, иначе они не смогут конкурировать с теми, кто приобретает сырье дешевле».

Издание Spot побеседовало с руководителем текстильного кластера Global Textile Музаффаром Разаковым о вопросах установления минимальной цены и необходимости перехода к рыночным механизмам.

«Между молотом и наковальней»

Музаффар Разаков заявил, что ситуация, при которой себестоимость производства превышает мировую цену, является признаком рыночного дисбаланса. Он предложил рассмотреть международный опыт использования агростабилизационных фондов для регулирования цен. Например, в США действует программа, где государство компенсирует разницу в стоимости хлопка, однако участие в ней требует соблюдения строгих условий.

«Переход к рыночному регулированию — сложный и болезненный процесс. Мы и наше правительство не знаем, как правильно его реализовать. Есть призывы к немедленному введению рыночных механизмов, но это приведет к хаосу, чего власти не допустят. В то же время жесткие административные меры уже показали свою неэффективность, и это может вызвать серьёзные последствия. Нам нужно сбалансированное решение, которое учитывало бы интересы как фермеров, так и текстильных предприятий», — отметил Разаков.

По его словам, в начале этого года была сделана первая попытка найти оптимальное решение по ценообразованию, но в итоге вернулись к минимальной цене. Разаков предложил вместо фиксированной минимальной цены ввести рекомендованный ценовой коридор.

Для установления минимальной цены использовались старые котировки хлопка за последние шесть лет и 12 месяцев. Разаков предложил ориентироваться на фьючерсные индексы для более точного прогноза цен, но его предложение не было поддержано. В результате минимальная цена была установлена на пике, что привело к проблемам в отрасли.

«Когда начался сезон сбора урожая 2024 года, мировые котировки заметно упали. Наш текстильный сектор интегрирован в мировую экономику, и мы вынуждены следовать мировым рыночным условиям, чтобы оставаться конкурентоспособными. Однако это непонимание между фермерами, администрацией и Министерством сельского хозяйства продолжает существовать. Когда мы, текстильщики, говорим: „Если я куплю хлопок, но не смогу продать продукцию, я окажусь в банкротстве“, нам отвечают: „Это не наш вопрос, ты подписал договор“. Это тупиковая ситуация, где сталкиваются интересы рыночной экономики и административного регулирования. Мы находимся между молотом и наковальней», — подчеркнул Разаков.

Один из текстильных предпринимателей в беседе со Spot объяснил необходимость введения минимальной цены тем, что она помогает предотвратить занижение суммы контрактов для ухода от налогов и сборов. Однако Музаффар Разаков выразил мнение, что такой подход не решает проблему, а только борется с ее последствиями. Он считает, что нужно выяснить, почему бизнес уходит в тень. По его словам, в текстильной сфере нет значительных наличных оборотов, что делает работу «в серую» сложной.

«Я категорически против минимальной цены. Возможно, стоит рассмотреть введение ценового коридора, но жестко фиксировать одну цену нельзя. Это создаст условия для спекуляций и провокаций», — добавил Разаков.

Он отметил, что основную часть себестоимости хлопка в Узбекистане составляет ручной труд. Механизация сельского хозяйства требует крупных инвестиций, и фермеры, в отличие от текстильных кластеров, не могут позволить себе приобретение комбайнов. В этой связи он призвал к работе над снижением себестоимости местной продукции.

Музаффар Разаков также опроверг утверждения о том, что кластеры оказывают давление на фермеров с целью снижения стоимости контрактов на поставку хлопка. С декабря фермеры получили возможность самостоятельно выбирать кластеры для продажи хлопка в пределах своей области. Он подчеркнул, что текстильщики не обладают административными рычагами для давления на хлопководов.

«Цена должна формироваться естественным путем. Хлопок бывает разных сортов и типов, и невозможно установить одну цену для всех. Например, у кашкадарьинского и бухарского хлопка выход волокна из сырца больше, чем у хлопка из Ферганской долины, поэтому их себестоимость ниже. Эти различия должен учитывать рынок», — отметил он.

«Мы должны пройти через период роста»

По словам Разакова, за последние пять лет текстильная отрасль Узбекистана совершила стремительный рывок, на который у других стран ушло несколько десятилетий. Тем не менее, он считает, что Узбекистану предстоит пережить период «детских болезней».

После пандемии COVID-19 страна столкнулась с «первым настоящим кризисом», когда спрос на текстиль резко упал из-за переизбытка запасов, накопленных во время пандемии. Он полагает, что кризис переживут только наиболее конкурентоспособные компании, которые сосредоточатся на оптимизации расходов.

«Наши конкуренты не в Узбекистане. Это распространенное заблуждение среди наших политиков. Мы конкурируем на мировом рынке — с Индией, Китаем, Турцией, Бангладеш и Вьетнамом. Это пять-шесть крупнейших игроков на мировом текстильном рынке, и именно с ними мы должны соперничать по качеству, себестоимости, логистике и сервису», — подчеркнул Разаков.

Он предположил, что кризис приведет к трансформации текстильной отрасли: часть предприятий уйдет с рынка, оставив место для наиболее успешных и современных компаний.

Что касается перехода к рыночной экономике, Музаффар Разаков убежден, что этот процесс неизбежен. Однако, по его мнению, вопрос заключается в том, каким будет рынок — хаотичным и бесконтрольным или же регулируемым государством.

«Я считаю, что нам нужно прийти к естественным рыночным отношениям. Для меня рынок — это естественное состояние», — отметил он.

Ключевым фактором перехода к рынку предприниматель назвал интеграцию Узбекистана в мировую экономическую систему. Чем глубже будет эта интеграция, тем более рыночной станет экономика страны. По его словам, переход к рыночной экономике — это «общенациональная реформа», к которой должны стремиться все участники рынка.